Война Львов[СИ] - Борис Сапожников

— Эй-эй, — опомнился малолетний разбойник, — вы чего? Эта… Чего творите, спрашиваю?

— Уилл, — вкрадчиво произнёс я, помогая Алеку, которому было ещё тяжело одеваться из-за повреждённой руки, — я поклялся не причинять тебе вреда, но если тебе, к примеру, на голову упадёт вот та ветка, нарушением клятвы это не будет.

— У нас есть дело, Уилл. — Алек был столь же убедительным как и я. — И мы должны его сделать. Ничто и никто не остановит нас.

— Все вы, благородные, такие, — буркнул Уилл. — Вам обдурить нашего брата, простого человека, ничего не стоит.

То ли наука Грегори дала о себе знать, то ли вновь наитие, но я снял с пальца небольшое серебряное колечко и кинул его Уиллу.

— Помни, Уилл, — сказал я ему тогда, — обман всегда чего-то да стоит. Чаще всего, жизни. Но её я отдавать пока не собираюсь, так что откуплюсь этим вот.

Паренёк примерил колечко, покачал головой — оно ему явно нравилось — и тронув коня пятками, поехал назад, разглядывая подарок.

— И зачем? — спросил Алекс. — Так церемониться с простолюдинами. — Он пожал плечами, что получалось у него несколько своеобразно.

— Страндар, как говорит мой отец, он не в замках и дворцах, он здесь, тут он обычно обводил рукой наши земли, стоя у окна или на стене или на башне. Страндар — это простолюдины, которых большинство и раз мы взялись защищать их и берём с них за это налоги, то должны и уважать, иначе выходит, что мы защищаем скот, ведь именно так относятся к ним большинство дворян. А стоит ли простой скот таких усилий?

— Не понимаю, — честно признался Алекс.

— Я тоже — не очень, — кивнул я, — но что-то в этих словах есть.

Мы ещё раз переглянулись и я вынул из ножен короткий кинжал. Быстрым ударом я разрезал свежие повязки на его руки и голове. Алек зажмурился, стиснув зубы, я рванул повязку, сдирая её с одной раны, а после и с другой. Теперь он вполне мог сойти за только что раненного. Мои же болячки можно оставить как есть, ни хуже, ни лучше они всё равно выглядеть не станут, сколько не старайся.

Мы объехали место боя и затаились в кустах, ожидая когда мимо нас проедут "покойники". Они не ехали, они мчались во весь опор, прижавшись в лошадиным шеям и не глядя по сторонам, так что присоединиться к дикой скачке не составило труда. Никто и не заметил. Мы летели вместе со всеми, отчаянно молясь чтобы стрелы Робина Гуда не настигли нас — гибнуть от них было бы особенно обидно. Кони начали надсадно храпеть, когда мы покинули Воровской лес и я понял, что долго им не выдержать, однако до того, как они начали падать, мы приехали (прилетели, можно сказать) в лагерь "Весёлых покойников". Он располагался неподалёку от реки в небольшой роще на другом её берегу и был укрыт едва ли не лучше чем разбойничий посад Робина Гуда. Приём нас ждал не слишком тёплый, но деловой, чем-то это неуловимо напоминало заботу о солдатах в деревеньке после битвы.

Нам помогли спуститься с сёдел и человек в запятнанной красным рубашке занялся ранами Алека. Те же деловитость и холодный профессионализм. Закончив, хирург отправился дальше, предоставив нас самим себе. Что делать теперь мы с Алеком не представляли ни в малейшей степени, за нас эту проблему решил молодой эрландер (может всего на год-полтора старше нас) с целой гривой нечёсаных ярко-рыжих волос.

— Новенькие, да? — спросил он у нас, подходя покачивающей походкой, ясно говорившей о том, что он пил по крайней мере пару часов. — С корабля на бал, прям в драку?

— Вроде того, — стараясь копировать простонародное произношение сказал я.

— Грега люди? — вновь поинтересовался рыжий. — У нас поди ни разу не были и порядков не знаете?

— Я их сам вразумлю, Энт, — к нам подошёл высокий соотечественник, большую часть лица которого скрывали густая борода и бандитского вида повязка на левом глазу. — А ты проваливай, пьянь подзаборная! — для убедительности рявкнул он, сжав громадный кулачище. — Пошли, новики, нечего тут по двору шататься.

Мы проследовали за высоким эрландером, про себя недоумевая — действительно ли нас приняли за новичков (новиков, как назвал нас эрландер на армейский манер) или же это — ловушка и нас уже ждут профосы и раскалённые клещи. Мы оба держали руки на эфесах мечей, хотя понимали — особого сопротивления оказать не сумеем, но и на тот свет отправимся не одни. Это радовало мало.

Однако вместо профосов нас ждали чаны с едой. Мы наелись до отвала — мясного рагу было более чем достаточно — и отправились за эрландером, также отдавшим ему должное, в один из домов. Там можно было отдохнуть.

— Тебя, хромой, долго тревожить не станут, — напоследок бросил Алексу эрландер, тот истощённый ранами и длительной скачкой и думать забыл о том чтобы стараться ходить как все, — раны слишком серьёзны. Так что отдыхай пока можешь.

Мы растянулись на кроватях, только что сапоги сняв. И не знаю, как Алек, но я тут же провалился в сон, пускай до вечера было далеко. Разбудил нас всё тот же эрландер, попросту стряхнув с кроватей и ничего не потрудившись объяснить велел следовать за ним. Натянув сапоги и опоясавшись мечами, мы пошли следом, вновь внутренне готовясь к профосам и клещам, и вновь наши опасения оказали излишни. В большом доме, частично помещавшемся в выдолбленном стволе мёртвого дерева, скорее всего, дуба, нас встретили десятка два человек, стоявших вокруг стола. Среди них особенно выделялся светловолосый человек, чем-то неуловимо напоминавший Робина Гуда, та же властность манер и не наигранная простота, вот только одевался он скорее как уроженец гор нежели лесов, а из оружия носил небольшой арбалет, вместо эрландерского лука, какой можно было ожидать. Звали его Вильгельм Телль и обращались явно как к командиру. Рядом с ним стояли трое примечательных личностей — тощий тип в гномьих очках и двое трапперов бандитского вида.

— Ты кого привёл? — спросил у эрландера один из трапперов, говоривший со странным акцентом — явно континентальным. — Ну один ещё куда не шло, а второй — мало того, что хромой, так ещё и одна рука — того.

Алек стиснул в кулаке эфес меча, зубы его заскрипели, но сказать ему ничего не дал наш провожатый.

— Они говорят чисто по-городскому, — пробурчал он, — нам такие как раз пригодятся. И на манеры поглядите, чистые дворяне, вона хромой нас прям глазами прожигает. По-господски глядит, не нам чета.

— Правильно, Грег, — кивнул Телль, — из нас у половины на лбу написано что родился в свинарнике, а воспитывался в конюшне, а то и вовсе в лесу.

— Потише ты, заморский гость, — оборвал его здоровенный берландер, опираясь на здоровенную секиру на длинной ручке. — Тебя мабудь и главным над нами поставили, но голову не шибко задирай, а то…